Читать "Невеста на откуп"

За два месяца до этого…

Первое, что я увидела, возвратившись из леса с полной корзиной ароматной земляники, – толпу селян возле моего дома. Дыхание перехватило от волнения. Неужели бабушке стало плохо? Или что-то с братом? Я ускорила шаги, и корзина зацепилась за сарафан, но мне это ничуть не мешало.

– Что случилось? – почему-то шепотом спросила я, обращаясь сразу ко всем.

– Да вот она! – услышала я громкий голос Донда, нашего старосты. – Стана, ну-ка подь суды. Расступитесь все.

Многочисленные соседи потеснились, и я, наконец, увидела причину столпотворения. Сначала мой взгляд уперся в узкую, вытянутую морду чистокровного харисийца. Породистый жеребец, стоивший как треть нашей деревни, с философским спокойствием стоял возле старого покосившегося плетня и свысока поглядывал на сельских жителей. 

На фоне тонконогого высокого коня, я не сразу заметила всадника, стоящего у седельных сумок вполоборота ко мне. Когда же я перевела на него взгляд, то и вовсе забыла, как дышать. На мгновение показалось, будто я попала в детство и стою не возле покосившегося забора, а в герцогской конюшне. И господин Алан, такой же, каким я видела его в последний раз (строгий, худощавый, с короткой бородкой, заплетенной в тонкую косицу), достает что-то из притороченных к седлу сумок. Даже одет очень похоже: зауженные штаны, высокие сапоги со шпорами, легкая светлая рубаха и коричневый жилет, на лацканах которого переливаются вышитые особыми золотыми нитками уголки. Такие знаки отличия могли носить только доверенные посыльные дворян.

– Вот, пожалуйста, мы, если нужно, все сделаем, подберем любую девку для работы в особняке, али для еще чего, – бубнил староста, пока владелец редкого жеребца застегивал седельную суму.

– Спасибо, вы уже напомогались, – голос Алана, казалось, заморозил бы ядреную терновую наливку, – Его Светлость прислал письмо и приказал доставить именно её, а не другую девку.

Алан, развернувшись ко мне лицом, вздернул подбородок и посмотрел в глаза. Нет, первое впечатление было ошибочным. Прошедшие годы отпечатались на лице доверенного слуги герцога: морщины избороздили лоб, собрались в складки возле глаз и губ, и только взгляд остался прежним – строгим и проницательным.

– Так мы – люди тёмные, не разумеем, нам надо понятней… ­– продолжал оправдываться староста, а до меня, наконец, дошел смысл.

Герцог, получается, приказывал доставить в поместье меня, а ушлый Донд подсуетился и направил кого-то еще. Не сложно понять кого. Линку – свою внучку, которая якобы уехала помогать тетке в соседнее село.

– Стана, ­– тихо обратился ко мне главный посыльный, и староста сразу умолк, – собирайся, Его Светлость, герцог Ранский, приказал тебе явиться в усадьбу.

– Не имею возможности, господин Алан, – книксен с корзиной в руках вышел нелепо, но хотя бы сарафан отцепился. На лице полуулыбка, а в глазах в равных пропорциях служебное рвение и наивность. 

– Что? Это еще почему?

Казалось, все присутствующие затаили дыхание.

– Не могу явиться на службу к герцогу, ибо это будет нарушением «Уклада о призыве». У меня есть один несовершеннолетний родственник, о котором некому больше заботиться. Моя бабушка стара и немощна, она едва в состоянии обслуживать себя, малолетнего брата ей не потянуть, а я – единственный трудоспособный член семьи, – тараторила я, – мой дядюшка отказался от нас, оформив…

– «Уклад о призыве» действует только на военнослужащих.

– Конкретно там сказано «призывающийся на службу», нигде не упоминается, что это должна быть военная служба.

– Интересная трактовка, – протянул Алан, – ну что ж, если мне не изменяет память, в таком случае можно финансово поддержать недееспособных родственников.

Герцогский посыльный шагнул ко мне и вложил в мою руку звякнувший мешочек.

– Этого, думаю, будет достаточно. Собирайся, Станислава!

Что господин Алан умел делать хорошо, так это показать тоном, что больше он уступать не намерен.

– Мне нужно немного времени, – хрипло выдохнула я, ощущая в ладони тяжесть кошеля.

Я совсем не ожидала денег, сопротивлялась по привычке, ведь возвращаться в поместье к герцогу не хотелось. Конечно, пришлось бы поехать в любом случае, приказ герцога – это не заигрывания дебелого сына мельничихи: так просто не отвертишься.

На деревянных ногах я зашагала к дому, собирая спиной удивленные и завистливые взгляды селян. Знали б они чему завидовать. В поместье герцога на меня смотрели, как на грязь, и пинали вдвое больше других детей.

Закрывшаяся за спиной дубовая дверь, скрипнув, отрезала взоры и зарождающийся шепоток.

Ко мне сразу шагнула бабушка:

– Что же ты, внученька! Это же герцог! Кто он, и кто мы, а ты показываешь свой характер, гордыню свою выпячиваешь! – увещевала она, пока я ставила на лавку корзину и садилась за стол. – Он же не просто герцог, он отец тебе, внученька, ты сразу должна делать, что он говорит!

– Хватит! – резко оборвала я словоизлияния бабушки, и она обижено замолкла.

– Хватит, – повторила я уже мягче, – что могла, я для вас сделала.